Просмотр сообщений

В этом разделе можно просмотреть все сообщения, сделанные этим пользователем.


Сообщения - Hellga

Страницы: [1] 2 3 ... 31
1
Хобби / Humster-painter classic № II
« : 04 Сентября 2017, 06:24:38 »
Рискнуть, что ли.
Давно я не брала в руки кисти. А по этой причине, запишите в любители.
(А недокрасить, это мы всегда пожалуйста)

2
А это уже описание Трапперкина из новой книги.

Когти режут лунный свет
И от зубов спасенья нет
Пройдут сквозь сталь и кость они
И детям, что унесены,
Свет солнца больше не узреть.
Но коль безгрешна твоя жизнь
Ты трапперкина не страшись
Лишь тот, кто злом был заклеймен
Страшиться цепких лап должон

Поселок Черболг, расположенный в лесу Торнвуд стал наиболее тихим населенным пунктом на мили окрест, а может и во всем Сигнаре. Все дети Черболга исчезли. Это произошло не сразу, но ночь за ночью они пропадали. Каждое утро отцы и матери обнаруживали в кроватках, куда укладывали детей грубые деревянные фигурки. Всего два месяца прошло и целое поколение стерто. Обитатели деревни с запавшими глазами винят во всем «трапперкина» - маленькую тварь, пришедшую из местных мифов. Говорят, эти бесы открывают невозможные двери, двери, которые не должны существовать, что позволяют им проникать тихо и внезапно в детские спальни. Родителей преследует осознание того, что их беспомощных детей утащили в грязное логово, где, согласно преданиям, трапперкин будет лакомиться их плотью, прежде чем приступит к выделке их кожи.
Истории о трапперкинах и прежде появлялись в сельских общинах, становясь маловразумительным объяснением в случаях бегства или утопления детей, или иных случаях, когда дети пострадали по причинам, которых родители стыдятся признавать. Однако, нельзя отрицать того, что Черболг лишился детского смеха и крика. Это город пораженный ужасом, которому нет иного объяснения кроме перешептываний о являющихся в ночи гримкинах.

Извиняюсь за корявые стихи

3
В связи с приближающимся выходом новой фракции - Гримкинов, решила выложить часть бэка этих созданий. Бэка, опубликованного в двухтомнике Monsternomicon, выпущенном в 2005-2007 гг, как бестиарий для настольной ролевой игры по миру Железных Королевств. Книги были опубликованы в виде отрывков из наблюдений и дневников такого известного персонажа, как профессора экстремальной зоологии, Виктора Пендрейка. Именно эти выдержки я и предлагаю вашему вниманию.
Итак, встречайте...

(Из наблюдений профессора Виктора Пендрэйка)
Трапперкин
Кадор – суровое место с богатой культурой. Люди здесь относятся к сверхъестественному с ужасом и почтением, о котором в королевствах подобных Сигнару забывают. Во время своих странствий по Кадору я изучал гримкинов вместе с Ташлой по имени Влад Зекта. Тышлы по сути странствующие учителя, более того, обладающие навыками жреца и воина. Знания, которые он разделил со мной, не единожды спасали мою шкуру в столкновении с гримкинами. Именно во время своей учебы у него я впервые столкнулся с трапперкином.
Во время нашего путешествия мы обнаружили деревню, столкнувшуюся с большими неприятностями. Она звалась Черболг, рыбачий поселок, находившийся неподалеку от границы, разделявшей Кадор и Ллаэль. Полдюжины детей было похищено в течении двух месяцев, пока в деревне все спали. Медальон одного из детей был обнаружен в ручье, близ леса. В другом же случае в яслях другого ребенка обнаружили странную куклу. Местные старейшины подозревали демона или ведьму. Но потом мы с Владом обнаружили туннели.
Трапперкины используют хитро изготовленные люки, чтобы проникать в людские жилища. Они могут изрыть тоннелями всю деревню, проделав лаз к каждой двери. Гримкины используют эти проходы как для того чтобы легко и незаметно перемещаться, так и для того, чтобы переносить по ним своих жертв. И хотя они были почти не обнаружимы, мы нашли один, применив магию. Туннели послужили доказательством, что за исчезновением детей стоит трапперкин.
К тому времени, как мы выследили его, мы были покрыты порезами и ушибами из-за разнообразных ловушек. Дважды его силки едва не стоили мне жизни, а Ташла Влад чуть не лишился руки. Мы убили тварь, но, увы, наша помощь детям запоздала. Видите ли, они едят тех, кого похищают.
Лицом трапперкин был схож с крысой, обладал тусклыми черными глазами и острыми резцами. Обычно они горбятся, а рост их составляет фута два-три. Старинные легенды и напевы предупреждают, что когти их могут резать лунный свет, а зубы их сделаны из железа. О силе их укуса знаю по себе – зубы чертовски остры, хоть на деле и не железные.
Их логова – маленькие, похожие на хижины строения, которые они выкапывают под древесными пнями, домами, в канавах и трущобах. В городах трапперкины обустраиваются в погребах и в заброшенных зданиях. Их логово это жуткое место, пахнущее смертью, - отчасти кладовая, отчасти трофейная комната.

В бою.
Трапперкины предпочитают проникать в селения с помощью скрытности и хитрости. Этот вид гримкинов похищает детей среди ночи, напевая сонную песнь (которая погружает спящих в еще более глубокий сон, от которого ). Порой, вместо ребенка они оставляют грубо сделанную куклу, изготовленную из кусков дерева, клочьев волос, кусочков волос и обломков игрушек.
Вынужденные вступить в бой, трапперкины не тушуются. Они используют любой из возможных трюков, заманят в каждую из имеющихся в ловушек, а будучи загнанными в угол, яростно отбиваются. В бою используют свое преимущество в скорости и стараются вцепиться в глаза или в руки.

Куклы, оставляемые трапперкинами, являются, в некотором роде, жуткой платой за детей. В пустом тельце куклы трапперкина находится мерцающий, похожий на жемчужину камешек, стоимость которого варьируется от 100 до 1000 золотых. Камешек требуется вырвать, тогда кукла издаст хныкающий крик


Слухи и легенды.
Трапперкины охотятся на детей. Они едят их и выделывают их кожу.
Трапперкины удерживат похищенных детей в плену несколько дней – по их мнению, страх делает мясо слаще. Если ребенок похищен недавно, есть шанс его спасти.
Куклы, оставляемые трапперкинами, содержат внутри драгоценности. Эти гримкины рассматриваю их как жестокую, полную издевки плату.
Трапперкины не выносят тепла материнской любви. Если любящая мать или женщина с ребенком обнимут трапперкина, он зачахнет и умрет.


4
И другие... / Malifaux. Henchman Hardcore. 19.02.2017
« : 07 Января 2017, 14:34:24 »
Хелльга - нерожденные.

5
И другие... / Malifaux
« : 25 Декабря 2016, 21:03:20 »
Итак, сегодня сыграла две игры в Малифо - с искателем приключений МакКейбом и театром-кабаре Коллет. У "Индианы Джонса" выиграла, хотя скорее благодаря приходу хороших карт и советам со стороны. С Коллет же ситуация сложилась иначе - вживых осталась лишь сама арканистка, но за счет миссии набрала массу очков.
Я наконец начала улавливать принцип взаимодействия членов банды Линча, узнавать иx  сильные и слабые стороны.  Как и то, что порой модель бывает опасна, сколь бы безобидно она не выглядела. В общем, довольна и бандой и проведенными играми.

6
Похоже, турнир переносится на следующий год.

8
     Боль ушла. Осталась лишь память о боли.
     - Где я?
     Стены были из камня, обтезываемого до тех пор, пока в нем не образовалась комната. Единственная лампа свисала с бронзового крепления вбитого в стену, оставляя большую часть помещения сокрытой в тенях.
Это подземелье? Я была захвачена?
     Впрочем, когда она шевельнулась, то обнаружила, что на ней нет цепей. Она ощутила холодный каменный пол под своей ладонью, прежде чем поняла, что тело ее покоится на груде темных мехов. Броня ее пропала, а облачена она была лишь в тонкую серую робу. Она заметила пропитанную кровью тряпку неподалеку, и множество лежащих на ней инструментов: маленькие лезвия, щипцы, крючья и шипы, иглы и нитки, склянки с настоями и мешочки трав. Хоть и похожие на инструменты для причинения ранений пыточных дел мастера, они все же были инструментами для исцеления ран хирурга. Повязки натянулись, когда она попыталась сесть. Кто-то позаботился о ее многочисленных ранах.
     Где мои мечи? На мгновение она запаниковала, прежде, чем заметила их в ножнах, прислоненные к стене.Македа вздохнула с облегчением. Она предпочла бы смерть утрате своих фамильных клинков. Благодарение предкам.
     Что-то завозилось во тьме. Там была фигура и Македе понадобилось мгновение, чтобы различить силуэт скорна в легкой броне Венатора с ривером на перевязи.
     Горло болело. “Где я?” Слова звучали столь хрипло, что Македа не узнала свой собственный голос. Похоже, дело было не в кнуте, а в том, что горло было сорвано и пересохло, как если бы она кричала часами.
      Воин в тенях стремительно встал. “Она пробудилась”, - громко произнес он, его голос эхом прокатился по комнате. “Македа жива”.
     “Я устала слышать, что об этом говорят, будто это какая-то неожиданность,” - говорить было больно. Она приветствовала малую боль, что прогнала остатки сна из ее разума.Она видела истинную агонию, с тех пор меньшая боль была не более, чем еще одним инструментом. “Что происходит?” - Македа приподнялась, но от усилий закружилась голова.
     Фигура во тьме была Уркешем и он бросился к ней. “Не сопротивляйтесь”, - он обхватил ее за плечи и уложил на меха. Это было оскорблением, чтобы ее касался кто-то низшей касты, но, без сомнения, ей не желали нанести обиду.
     “Клинки тех убийц были отравлены. Ты едва не погибла”.
     Яд... Оружие трусов и предателей. “Аккад. Он отравил Телкеша”.
     В пещере были и другие голоса. Зазвучали тяжелые шаги, появилось больше фигур. Она могла бы их узнать, но перед глазами все расплывалось. Впрочем, они носили цвета Дома Балааш. Некоторые принесли собственные лампы и теперь она смогла увидеть, что комната больше, нежели ожидалось, с окнами, закрытыми плотными шторами. Маленькая, согбенная фигура двигалась меж куда более крупных скорнов. “Они знают. Я говорила им. Многие даже поверили”.
     Харадум? “Так ты избежала убийц, старая наставница. Хорошо”.
     “Я следовала за твоей когортой днями, даже когда сторонники Аккада прекратили преследование”.
     “Днями?” Ее тело ослабло, но она не ощущала, что спала днями. “Как долго я была больна?”
     “Десять дней и десять ночей. Я уверена, что это был тот же яд, что сразил могучего Телкеша. Некоторые думали, что ты умрешь”. Старая экстоллер подошла поближе и положила прохладную руку на лоб Македы. Кристалический окулус воззрился на нее. “Но я могу видеть, что твоя сущность еще не покинула твоего тела. Ты не позволила смерти забрать себя... Похоже, лихорадка наконец прошла. Ты должна отдыхать. Телу требуется время на исцеление”.
     “Плоть сделает так, как скажу я”. Македа потерла глаза. Ее зрение улучшилось. Теперь она узнала в остальных фигурах офицеров армии своего отца. Их лица были мрачны, их белые глаза отражали цвет ламп. “Где я?”
     “В Горах Шадоуволл”, - ответил Уркеш. “Мы бежали от армии Аккада и нам требовалось укрытие”.
     “Это старая крепость. Преодолеть горные проходы чрезвычайно сложно”, - произнес один из воинов, в котором Македа узнала ветерана Катафракта из когорты ее отца. “Ваша армия здесь в безопасности, пока Вы не решите, что пришло время нам мобилизоваться”.
     Моя армия? Все, что осталось от ее когорты было несколькими побитыми табернами, и большинство было ранено. В этот раз Македа сосредоточилась несмотря на головокружение и заставила себя сесть. Уркеш был тут как тут, готовый помочь. Но она проигнорировала его. Она оперлась руками о камень и заставила себя встать. Колени ее едва не подогнулись, но она не покажет слабостиперед этими воинами.
     “О какой армии ты говоришь?”
     Катафракт кивнул в сторону. Один из его солдат устремился к ближайшей шторе и отдернул ее. Холодный ночной воздух влился в комнату.
     “Они собрались, пока ты была сражена лихорадкой”. Несмотря на любопытство, Македа сперва отошла в сторону и взяла мечи Балааша. Хорошо было ощутить их ножны в своих руках. Лишь затем подошла она к окну. Шаги ее были медлены и нетверды. Ее мышцы дрожали от слабости, но она не показывала этого. Холодный воздух задувал под тонкую робу и ее охватила бесконтрольная дрожь. Она потеряла в весе и знала, что выглядит подобно духу, спасшемуся из бездны.
     За окном был разрушенный двор некогда великого замка. Они были столь высоко в горах, что облака клубились вокруг башен подобно туману. Эти облака светились, отражая свет сотен походных костров.
     “Я не понимаю”, - прошептала Македа.
     “Поначалу была лишь твоя когорта и горстка рабов”, - сказал Уркеш, - “Но весть о твоей болезни распространилась. Приходили иные и смотрели”.
     “Поначалу их было немного”, - произнес ветеран Когорты. “Воины верные Телкешу и Ваакташу, затем безумные культисты Ксааваракса, и даже солдаты гордых вассальных домов Бешек и Кофар. Аккад многих казнил в назидание, но вскоре целые таберны и даже декурии стали дезертировать, дабы прийти сюда и узреть тебя. С каждым днем их все больше”.
     Македа была ошарашена, ее разум не мог оценить количество собравшихся здесь войск. Даже если вокруг каждого из костров была лишь одна дата, это уже представляло собой могучее войско, несомненно больше воинов чем может похвастаться большинство домов. Возможно даже соперничающее с объединенным сабаотом Балааш.
     Один из воинов увидел ее, стоящей у окна. Раздался крик, затем еще один и еще, пока весь лагерь не взорвался в одном долгом невообразимом реве. Это был боевой клич.
     Она была в смятении: “Но я была больна лихорадкой”. Нахлынули события произошедшие в лагере. “Я была изгнана из своего дома и объявлена предательницей. Почему они рискуют всем чтобы следовать за столь слабым лидером?”
     “Это что угодно, но не слабость”, - ответил вновь прибывший. Македа обернулась и увидела молодого дарующего боль, которого она никогда не встречала.
     “Когда я услышал об этих событиях, я пришел чтобы увидеть все собственными глазами. Этот яд – экстраординарное изобретение, направление, что заставило бы гордиться даже великого Моркааша. Это чудо искусства дарующих боль. Никогда прежде не видел я микстуру, способную причинить столь чистую агонию и страдание. Поразив великого Телкеша он свел его с ума за единственный день. Сколь бы он не был силен, его плоть не смогла противостоять такому уровню очищения до того, как разум его был сломлен”.
     Боль. Она вспоминалась лишь в половину, будто дурной сон. Впрочем, она не сломалась. Она не шла по пути дарующих боль и не ощущала, что достигла некоего просветления, но она выдержала. Вот и все, что имеет значение.
     “Твоя когорта рассказала об ужасающей агонии, что ты испытывала”, - произнесла Харадум, - “а потому другие тоже пришли услышать”.
     “Услышать что, старая наставница?” - резко спросила Македа, - “услышать как я безумно бормочу?”
     “Нет”, - ответил дарующий боль, - “Несмотря на то, что ты была терзаема наиболее искуссной агонией из возможных, ты поднялась над ней. В то время как твое тело испытывало непостижимые боль и муки, ты вознеслась над всем этим. Эти воины пришли услышать путь к просветлению”.
     Харадум почтительно произнесла: “Ибо каждый день из десяти дней и каждую ночь из десяти ночей ты цитировала кодекс хоксун”.
     В едином порыве, все воины в комнате опустились на колени и поклонились.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ.

9
     Боль началась в ее ребрах и распространилась оттуда. Сперва это было подергиванием нервов, затем, напряжение мышц, а после, цепная молния идущая по венам и артериям. Ее мортитеургия быстро определила причину. Кинжалы кровавых бегунов были смазаны сильным ядом, но он овладел ей столь стремительно, что она могла лишь кричать.
     Каждое движение ферокса вызывало боль в ее теле. Каждое движение и скачок заставляли суставы скрипеть, как если бы они были полны битого стекла. Воздух в ее легких клокотал как кислота, разъедающая ее плоть.
     Полночные равнины погрузились во тьму по мере того как она лишалась зрения. Она более не могла контролировать их ездового зверя. Конечности не отвечали на ее команды, а каждое усилие заставить их работать увеличивало боль.
     Это был более чем яд. Это было живое существо, призванное нести страдания.
     В какой-то момент она соскользнула с седла и упала в грязь. Это ощущалось приглушенно, по сравнению с болью, пронизывавшей ее тело, но даже тогда яд открыл это маленькое облегчение и уничтожил его. Земля раскалилась каждый кусочек налипшей грязи обжигал как лава. Уркеш поднял ее обратно на ферокса. Он сказал что-то насчет их преследователей, но ей было тяжело расслышать его из-за урагана, завывавшего в ушах. Боль вызывала у нее галлюцинации, а его пальцы пронзали ее кожу будто иглы ривера.
     Боль все длилась и длилась. Время потеряло всякое значение. Реальность сменилась миром в котором не было ничего кроме агонии и Македа каким-то образом знала, что висит над Бездной на ниточке. Все что ей надо было сделать – оборвать эту нить и она погрузится в Бездну. В Бездне холодно, но этот холод погасит огонь, пожирающий её. Она могла увидеть отца в Бездне. Яд, злое, разумное создание сделало с ним тоже самое, пока он не оборвал нить, приветствуя небытие.
     Каким-то образом боль ухудшилась, но сквозь все это с ней пребывал кусочек реальности. Это было присутствие Мечей Балааша и маленький осколок духа ее деда, что подпитывал их, несмотря на агонию, ее вознесшиеся предки были рядом. Они помогли ей понять.
     Яд был предназначен для убийства мортитеургов, замешан для опустошения тел, подавления воли и сокрушения разумов. Обычный яд был бесполезен против тех, кто мог обуздать смерть или манипулировать кровью и плотью. Как она может сражаться с таким врагом? Она потянулась к своей Силе, но была сметена сокрушающими волнами агонии. Чем усердней она старалась, тем большую боль навлекала на себя в наказание. Это шептало, чо лишь Бездна спасет её.
     Внезапно, гигантская статуя из черного камня возвысилась над ней, предлагая путь избежать Бездны. Стилизованный лик Ваакташа оставался недвижимым в то время как его мысли гремели в ее голове.
     “Что ты шепчешь себе, дитя, когда боль становится невыносимой?”
     И пришли слова.
     Страдания очищают мою сущность от слабости. Следуя кодексу, я стану достойной.
     Страдания были ключом. Она не могла достичь Силы, потому что она слаба.
     Ее сила все еще здесь, готовая к использованию, ей просто нужно быть достаточно сильной чтобы взять ее. Ей следует пройти сквозь боль, сквозь очищение разума и духа. Пусть приходит смерть. Пусть сердце остановится, но в этот краткий миг, низвергаемая в Бездну, она возьмет то, что принадлежит ей по праву.
     Македа приветствовала яд и сказала ему делать все на что он способен, ибо она скорн и никогда не будет сломлена.

10
Приму участие с этим "большим парнем"
https://pp.vk.me/c628829/v628829538/b716/aDF349KOQL8.jpg

11
 Титаны нервничали.
     Что-то витало в воздухе помимо вони массивных боевых зверей.
     Македа устроилась в тенях, закутавшись в плащ. Загон зверей в лагере был поспешно сооружен из досок и колючей проволоки, и не мог бы сдержать взбудораженного титана. Но эти звери были подчинены и сломлены. Они будут делать то, что будут требовать колючие хлысты дресировщиков. Ограда просто не позволяет им разбредаться. Титаны были довольно смышлеными животными, но лишь животными.
     Травоядные паслись бы в пустошах, но было слишком опасно позволять им пастись на открытых равнинах, пока они находились на вражеской территории. Титаны были значительным вложением ресурсов дома, так что ночь они проводили внутри лагеря. Рабы натаскали тонны еды для зверей, так что Македа укрылась между стогом сена и оградой.     
     Они не выглядели столь уж опасными без всей своей брони, но Македа лучше знала. В отдалении, единственный бронзовоспиный чесался о ближайшую сваю. Свая была толстой и была глубоко врыта рабами как раз для подобных случаев. Грубая серая шкура альфа-самца титана за несколько минут превратила сваю в щепы. Рожденный на воле, ибо ручных бронзовоспиных не существовало, этот же был временно покладистым из-за выматывающего режима и тщательно дозированной жестокости. Дарующие боль наблюдали за ним даже сейчас, потому что даже один разъяренный бронзовоспиный мог причинить неимоверный вред.
     По утру зверей облачат в броню и введут болевые подчиняющие крючья в наиболее чувствительные части их плоти, чтобы сделать их более эффективным оружием и источником энергии мортитеургии. Но этой ночью, когда зуд унялся, именно этот зверь уляжется спать, несомненно грезя о коровах и траве.
     Македа потянулась и коснулась разума бронзовоспиного своим: “Спи крепко, великий. Завтра Дому Балааш может понадобиться твоя мощь”.
     Пронизывающий плач заставил Македу содрогнуться. Титаны оторвались от своей жвачки. Ближайший Агонайзер начал свое жалобное блеянье. По счастью, он замолк после пары мгновений, и титаны вернулись к своему сену. Это было удачно. Никому не хотелось слушать Агонайзера всю ночь. Она продолжила вглядываться в поисках опасности, но ничего не увидела. Случайный страж прошел мимо, но она осталась незамеченной.
     Македа вошла в шатер Телкеша и нашла темный плащ. Она выскользнула прочь, надеясь, что если Аккад за ней и следит, то его шпионы все еще наблюдают за шатром. Воинская каста не тратила времени на оплакивание, но не было ничего неслыханного в том, чтобы провести время медитируя о деяниях почивших.
     Впрочем, Македе требовалось сфокусироваться на проблемах настоящего, а не блуждать в прошлом.
     Ее живот заурчал. Прошло некоторое время с тех пор как она последний раз ела, но воинам приходилось поститься. Македа просто проигнорировала это и вернулась к своему дежурству. Чуть позже она заметила согбенную фигуру вошедшую на территорию зверей. Слабое свечение исходило из под капюшона – верный признак взгляда экстоллера. Харадум прибыла. Македа знала, что она прийдет, ибо это была старейшина Харадум, что обучала ее традициям их народа во времена, когда Македа была лишь малым дитем.
     Предполагалось, что каста экстоллеров была отделена и отдалена от политики домов. Они были изолированными стражами Возвышения и лишь они могли общаться с павшими. Харадум была полностью предана пути экстоллеров, и Македа не сомневалась в ее честности, но все равно Македа некоторое время наблюдала выискивая признаки ловушки. Когда она уверилась, что Харадум одна, она встала.
     Аптимус Харадум немедленно приблизилась. Конечно же она видела Македу таящуюся во тьме. Кристалический глаз мог распознать эссенцию, таящуюся во всех живых созданиях. Она была древней, прожившей не менее шести поколений, ее лицо масса морщин и складок,  что свободно свисали с ее черепа. Единственной гладкой частью Харадум был кристалл, что заменял ей правый глаз.
     “Рожденная Второй Македа. Меня бесконечно радует, что ты еще меж нас”, - просипела экстоллер. “Я рада такой удаче”.
     “Время дорого, старейшая”, - понизила голос Македа.  Никто не сможет услышать их за тяжелым сопением ближайших титанов. “Я должна знать почему дух Телкеша не был сохранен?”
     Харадум казалось не тронула настойчивость Македы. “Сложное решение. Не мною принятое. Шуруппак был экстоллером, что присутствовал у смертного одра Телкеша. Я узнала лишь позже. Была занята своими ислледованиями. Знала ли ты, что у жуков тоже есть духовная эссенция?”
     Шуррупак воспитывался как воин и был компаньоном Аккада, прежде чем решил извлечь свой глаз и присоединиться к касте экстоллеров.
     “Крохотные, крохотные твари...”, - Харадум сложила костлявые руки и пошевелила пальцами вперед и назад, будто снующими лапками. “Да. Но их эссенция не попадает в Бездну, нет. Так жуки являются богами, задалась я вопросм?”
     Неужели разум Харадум наконец сломлен? Порой это случалось с теми из ее народа, что могли умереть от старости. “Телкеш убил тысячи в битвах, подобно Ваакташу до него. Телкеш был воплощением скорна. Мой отец следовал кодексу. Все это не могло быть стерто одним днем лихарадочного безумия. Почему Шуррпак решил не спасать его?”
     Обычный глаз древнего экстоллера прищурился и она заговорщицки наклонилась вперед: “Когда вопящий дух утягивает в бездну, он не может рассказывать историй. Как много теряется знаний таким образом”.
     “Ответь мне, Харадум”
     Харадум улыбнулась. Зубов у нее не было. “Я только что ответила. Мне интересно, что за истории мог бы поведать дух Телкеша? Рассказал бы он о заговорах и лжи? Мог бы рассказать о заговорах меж домами? Возможно о соглашениях каст, что должны были остаться нейтральными?”
     “Поведай мне эти истории, старейшина”.
     “Я не знаю. Я ничто. Я лишь хочу, чтобы меня оставили наедине с моими исследованиями. Хотя, экстоллеры всякое слышат... Да, так и есть. Порой так легко забыть, что мы здесь, всегда наблюдаем, всегда судим. Телкеш тоже судил. Он судил мудро. Когда ему предлагались два пути советниками, он всегда выбирал путь воина, а не путь заговорщика. Может эти советники устали от отказов? Может они решили что им нужен новый архдоминар, кто-то кто пожелает прислушаться к странным новым идеям и не столь связан традициями старины? Аккад таким и будет, да?”
     “Будет”, - подтвердила Македа. Аккада куда больше заботила личная слава, нежели традиции.
     “Те же самые заговорщики, после того как зашли столь далеко, не будут рисковать имея еще одного благородного воина Балааша на расстоянии удара сердца от становления архдоминаром. Конечно, как только потомок узнает правду, она поднимет армию всех благородных воинов и начнет войну против заговорщиков”.
     Так значит был заговор об убийстве Телкеша и замене его ее братом. Деяние Аккадо было трусостью, а лишение Телкеша Возвышения – святотатством. “Спасибо тебе, старейшая. Но не будет поднятой армии. Я не ослаблю свой дом гражданской войной”. Македа положила руку на плечо Харадум. Она была удивлена тем, сколь хрупкой казалась экстоллер под своими одеяниями. “Даже если Аккад убил моего отца... Он архдоминар дома Балааш. Кодекс гласит, что он должен править. Мое дело служить, пока я не обнаружу, что он является угрозой дому, и лишь тогда я должна бросить формальный вызов”.
     “Мы  обе знаем что ты не одолеешь Аккада в противоборстве. Ты несомненно погибнешь”.
     “Я не могу идти против традиций своей касты, старейшая”.
     Смех Харадум звучал как шелест пыльной бумаги. “Дитя, бесчестные предполагают, что все подобны им. Он ни в коем разе не примет от тебя официального вызова его власти. Он подошлет убийц к тебе”.
     “Откуда ты знаешь, Харадум?”
     Кристаллический глаз замерцал в загоне для зверей: “Потому что они уже здесь”.
     Македа обернулась вовремя, чтобы заметить силуэты бегущих меж стогами сена. Мелькнуло алое и сталь и кто-то без труда перемахнул через ограду из колючей проволки, лишь для того, чтобы раствориться во тьме. Кровавые бегуны!
     Кровавые бегуны были элитными убийцами из касты дарующих боль. Последователи магии, высвобождающейся в момент смерти. Их присутствие подтверждало повествование экстоллера. “Беги, Харадум”, - мечи Балааша появились в руках Македы, - “возвращайся к своим жукам”.
     Титан встревожился и зафыркал, когда что-то скользнуло мимо одной из его колонноподобных ног. Все вокруг них пришло в движение, один неосторожный шаг по гравию, шипение кинжала, покидающего ножны. А затем кровавые бегуны напали.
     Казалось, первый появился из ниоткуда, вооруженный изогнутым клинком. Македа отразила атаку одним мечом, а второй вонзила глубоко в живот нападавшего. Когда она выдернула меч он вздохнул, но не вскрикнул. Она на миг поразилась его контролю над болью, а в следующее мгновение уже сражалась за свою жизнь.
     Женщина ударила в горло, но Македа увернулась и полоснула клинком, почти разрезав кровавого бегуна надвое. Все они были вооружены кинжалами, зазубренными и изогнутыми, инструментами для пытки и выведения из строя.
     Македа отразила одну атаку, затем еще одну. Кровавый бегун чуть замешкался и меч Балааша отсек ему руку у локтя. Этот тоже не проронил ни звука, он просто отступил в сторону, пытаясь остановить поток крови.
     Убийцы были вокруг нее повсюду, клинки гудели вспарывая воздух. Звон стали о сталь заставил ближайших титанов заворочаться и заворчать, просыпаясь. Те же, что ели, отвернулись от сена, смущенные и озадаченные, не пришло ли время для битвы.
     В ее глаза метнули пригоршню песка, но она вовремя отвернулась. Другой пинком взметнул облако соломы и сделал выпад, все в попытке отвлечь ее от еще одного кровавого бегуна, что пытался ударить в спину. Эти убийцы точно не следовали хоксуну, но Македа наслаждалась новым вызовом. Она перехватила один меч, сменив хват и ударила себе за спину, пронзив клинком легко защищенный торс кровавого бегуна. “Кто послал вас?” - она отступила в сторону и сразила еще одного. Пролитая кровь придавала ей сил.
- Кто?
     Они не ответили. Еще больше убийц появилось из теней. Македа метнулась в сторону, прежде, чем ее окружили. Окружение не давало ей преимуществ. “Аккад?” Кинжал полоснул край ее брони. Он ужалил и она ощутила тепло заструившейся крови. Македа кружила вокруг ближайшего стога: “Абаиш? Кто?”
     Щелк. Была вспышка боли, когда что-то ударило ее по спине. Она обернулась и увидела очередного кровавого бегуна. Этот заносил отделанный костьюкнут для следующего удара. Македа крутанулась, прикрываясь плащем. Щелк. Кнут пробил ткань и запутался. С разочарованным рыком кровавый бегун тряхнул своим кнутом, стараясь его освободить.
     Еще две атаки оставили Македу с двумя небольшими порезами и двумя умирающими кровавыми бегунами. Они были мастерами и их атаки с анатомической точностью проходили сквозь ее броню. Было еще по меньшей мере дюжина убийц, двигавшихся среди загонов, а она истечет кровью до смерти задолго до того, как перебьет их всех. Она сделала подсечку кровавому бегуну и он упал, напоровшись на собственный меч. Я должна выбраться.
     Из теней в нее бросили вилы. Она отбила их в сторону, развернулась, и перебралась через изгородь в загон титана. Ее ботинки заскользили в куче навоза, но она не упала. Два кровавых бегуна были прямо за ней. Один поднырнул под проволокой, перекатился и вскочил на ноги. Другой просто перемахнул через ограду, шурша одеянием. Она атаковала обоих, но оба парировали своими кинжалами.
     Взбудораженый, ближайший титан разинул рот и вызывающе взревел. Остатки пережеванного сена разлетелись в воздухе. Македа, всю свою жизнь училась как повелевать боевыми зверями и подчинять их своей воле. И уж коли предоставилась такая возможность, она ею воспользуется. Потребуется секунда концентрации, но риск того стоил. Я твой хозяин. Подчинись мне.
     Два кровавых бегуна усилили свои атаки, когда их братья последовали за ними. Тот, что с кнутом, похоже был лидером. Он безмолвно общался с кровавыми бегунами, что еще прятались в тенях, сериями быстрых жестов рукой. Тревожно затрубил рог, когда стражи Балааша, надзиравшие за загонами, поняли, что творится что-то неладное.
     Подчинись!
     Титан мгновение тупо моргал, но затем его маленькие глазки сощурились с пониманием.
     Уничтожь!
     Македа парировала еще одну атаку и жестоко пнула кровавого бегуна в живот. Его рот скривился под маской, но он остался сосредоточенным на своей миссии. Впрочем, это имело значение лишь долю секунды, после чего кулак титана ударил его с такой силой, что в воздухе осталось лишь розовое облако.
     Титан поднялся во весь рост и проревел боевой клич. Если бы уже не прозвучал тревожный горн, это точно пробудило бы весь лагерь. Второй кровавый бегун обернулся в изумлении, и Македа воспользовалась шансом и отсекла ему голову. Она приземлилась в кучу навоза у ее ног, так что Македа пнула ее в оставшегося бегуна. “Балааш!”
     Кровавые бегуны попытались избежать титана, но было слишком поздно. Один попался около проволочной ограды и титан сомкнул руки вокруг убийцы. Это был первый, что потерял самообладание и начал кричать. Похоже, это привело титана в раздражение, поскольку он просто поднял кровавого бегуна над головой и швырнул его, вопящего, в ночь.
     Кровавые бегуны еще были повсюду, но они, казалось, растворялись во тьме, поняв, что их миссия убить тихо, провалилась. Титан с легкостью растоптал проволочную ограду и направился за ними. Свет и тени замелькали вдоль свай ограды – приближались стражники.
      Щелк!
     Македа едва не отключилась, когда что-то жестко обвилось вокруг ее шеи. Она была сбита с ног и распласталась в грязи.
     Тот, что был с кнутом, еще не сдался.
     Ее броня спасла ей жизнь, но осколки кости вонзились к ее шею. Кнут потянули и петля затянулась туже. Македа скользнула через мокрую грязь. Порезы углубились, хотя она была спокойна. Артерии не перерезаны... пока.
     Быстрый взмах ее меча рассек кнут надвое. Давление исчезло и она вновь смогла дышать. Стражи были ближе и она смогла услышать их гневные возгласы сквозь звон в ушах.
- Схватить предательницу Македу!
- Архдоминар сказал – его сестра предала нас!
Будь проклят, Аккад. Ей не нужно было быть мортитеургом, чтобы понять, что она потеряла слишком много крови. Она не выстоит против стражников. Ее захватят и казнят как предательницу. Имя ее будет стерто из истории.
     Последний кровавый бегун не намеревался позволить ей погибнуть под доской и грудой камней. Он намеревался лично завершить работу, выронил испорченный кнут и достал клинок дарующего боль. Он ринулся через загон и Македа знала – она не сможет встать вовремя.
     Он был над ней, кинжал занесен, рот искажен рыком, но затем дарующий боль казалось распался на части. Он бился и дергался, когда кровь его взлетала в воздух, затем упал лицом вперед, сила инерции заставила его проскользить в грязи и остановиться у ног Македы. Спина его была столь истерзана, что она могла видеть белеющий позвоночник. Он умер еще до того, как Македа услышала вой ривера.
     Рядом с ней с брызгами приземлился ферокс. Она подняла взгляд и увидела, что хищник нес на себе двух всадников. Примус Забалам и Дакар Уркеш оба спешились. Она попыталась заговорить, но ни звука не вышло из ее поврежденного горла.
     “Македа!” - схватил ее за броню и поднял ее с удивительной силой, пока Уркеш заряжал новый конус с иглами в свой ривер.
     “Ты должна бежать, Македа”, - зашипел ей Забалам, - “Аккад объявил тебя отступницей. Жизнь твоя ничего не стоит. Иди! Твоя когорта ждет.” Стражники почти добрались до них. Титан, которого она разъярила, все еще преследовал кровавых бегунов и топтал палатки. Времени не было. Забалам был прав. Она попыталась забраться в седло, но была слабее, нежели предполагала, и боролась, чтобы это сделать. Забалам грубо ее подсадил. Ферокс зашевелился под ней, но понял, что сейчас не самое лучшее время сражаться против хозяев.
     Ужасающий вой раздался, когда Уркеш заметил очередного кровавого бегуна и превратил его в фарш. Забалам схватил его за руку: “Отправляйся с Македой. Я приказываю тебе защищать ее”.
     Он вынул свои мечи.
     “Что ты делаешь!” - вскрикнул Уркеш.
     “Ферокс не сможет бежать достаточно быстро, если мы будем на нем втроем. Я куплю для вас время. Защищай ее ценой собственной жизни. Она будущее Дома Балааш, а не этот увечный бесчестный белек, Аккад”, - Забалам взглянул на Македу, половина его лица, что еще действовала, исказилась в усмешке. “Извините за оскорбление вашей семьи”.
     Македа все еще не могла говорить. Она положила окровавленную ладонь на голову Забалама. После того, как она отняла ее, остался красный отпечаток. Уркеш вскарабкался за ней.
     “Ты всегда была моей лучшей ученицей. Теперь идите”, - он ударил ферокса рукоятью меча по крупу. Хищник, неуклюже побежав, бросился прочь.
     Македа обернулась и увидела Забалама идущего навстречу войску бегущих стражников. Руки раскинуты, гордо демонстрируя его клинки: “Я, Примус Преторианов Забалам, мастер меча Дома Балааш, ученик вознесшегося Ваакташа. И я бьюсь защищая Македу, истинную наследницу Телкеша! Кто из вас достаточно туп, чтобы соперничать со мной?”
    Около половины стражников замерли, пораженные и неуверенные, но другая половина атаковала.
     “Подходите же!” - последовал шквал движений, когда Забалам начал отбиваться от превосходящих числом врагов.
     Это был момент совершенства, всего того, что означало следование кодексу хоксун, но, затем, ферокс метнулся за палатку и Забалам скрылся из поля зрения Македы.
     “Гони! Туда!” - указал Уркеш своим ривером. Несомненно, Венатор до этого никогда не ездил на фероксе и сейчас старался удержаться. Македа лягнула хищника по ребрам и развернула его коленями. Послышался оглушительный шум, когда разъяренный титан проломился сквозь шатер и предстал пред ними с кровавым бегуном, нанизанным на один из его бивней. От неожиданности уркеш закричал прямо ей в ухо.
     Ферокс обогнул титана в два прыжка, избегая дрессировщиков, что пытались вновь подчинить титана.
     Затрубило еще больше рогов. Офицеры, стоявшие по углам, размахивали факелами и повторяли приказ Аккада о том, что Македа предательница Дома Балааш и подлежит поимке. Пока ферокс петлял по лагерю, множество солдат видело ее, но не пытались перехватить. Впрочем, остальные пытались, так что побег выглядел маловероятным.
     Впереди нее двигались Катафракты – копья опущены. Она ударила ферокса и он повернул, заскользив по траве, за секунду до того, чтобы напороться на стену копий. Легкая пробежка и еще один поворот завели их к мечникам. Один попытался ударить ферокса, но тот просто прянул вперед, погрузив свои огромные зубы в его плечо, и тряс, пока тот не умер. Другой солдат подошел сзади, но Уркеш разорвал его залпом из ривера.
     Солдаты, верные Аккаду, двигались через лагерь, взывая к крови Македы. “Нам не выбраться”, - произнес Уркеш.
     Македа знала, что Венатор прав. Они будут окружены, отрезаны, захвачены. Если только...
     Титан, с которым она была связана, был занят, так что Македа потянулась к духу великого бронзовоспиного титана, с которым так легко связалась раньше. Он все еще был там, мирно посапывая, не смотря на охвативший лагерь ад. Жалкие игры скорнов не имели значения для могучего бронзовоспиного. Он существовал лишь до следующего вызова или очереднной самки. Македа задействовала свою силу и пробудила бронзовоспиного от дремы. Связываться со столь мощным зверем, особенно после столь беглого контакта, было великим испытанием. Это потребовало всех ее сил, но Македа яростно напирала на его разум. Его дух был велик, но прост, и она пробудила его ярость. На деле, она воспламенила ее и выпустила на свободу.
     Ужасающий рев потряс весь лагерь. Каждый скорн на мили окрест одновременно повернулся в одну и ту же сторону. Бег ферокса резко прервался. “Что это было во имя предков!”
     “Наше спасение”, - подумала Македа, но говорить было слишком тяжело.
     Разъяренный бронзовоспиный дал знать о своих чувствах, схватив другого титана, и швырнув его через лагерь. Огромное животное на мгновение затмило одну из трех лун. Приземление титана сотрясло мир до основания и едва не сбило с ног их верхового зверя. В этот раз Македе не пришлось пинать ферокса, чтобы заставить бежать. Они пронеслись мимо солдат Аккада,сбивая с ног Катафрактов, отвлекшихся на бушевавшего в лагере бронзовоспиного. А затем они оказались на просторах равнин и бежали в неизвестность.

12
Warmachine/Hordes / Оффтопик.
« : 17 Августа 2014, 13:16:09 »
А что за альтернативные модели, если не секрет?

13
Warmachine/Hordes / Оффтопик.
« : 16 Августа 2014, 18:01:44 »
Шиза, вы сделали этот день счастливым для меня!
Планирует... 8)

14
Warmachine/Hordes / Оффтопик.
« : 15 Августа 2014, 20:26:23 »
Книга Цефаликсов в цифровом формате уже в продаже.

Из известного. Варкастер - один (Эксулон Тексус). Имеется его тематическая армия.
Дополненные правила на их варкастеров, Монстрозити и их контракт Puppet Masters.
Бэк и флафф этих любителей копаться в чужих мозгах (а именно, их происхождение, взаимоотношения с Криксом и Конвергенцией, методы обучения молоди, и взгляд на книгу Through the Darkness: The Story of Machinations с точки зрения цефаликсов).

15
     “Ты свободна”.
     Македа низко поклонилась: “Да, Архдоминар Аккад”.
     Она встала. Лишь некоторые из воинов, собравшихся в огромном шатре встретились с ней взглядом, и это были те воины, с которыми она тренировалась или которые служили ее деду. Было слишком много новых лиц среди лидеров Дома Балааш.Македа развернулась и быстро пошла к пологу. Более всего ей хотелось быть снаружи, подальше от шипящего гнезда бритвенных червей. Ее брат казался порадован продемонстрированным подчинением, но Македа, прежде чем выйти, заметила, что Абаиш  из дарующих боль нашептывал тайны на ухо Аккаду.
     Македа глубоко вдохнула холодный ночной воздух и насладилась тем, что была жива.
     Дед, что же мне следует делать?
     Выжившие остатки ее декурии еще не прибыли. Им понадобится час, чтобы нагнать проворного ферокса, что привез ее сюда.Не смотря на из великую победу, она уже знала, что для них не будет приветсвия как для завоевателей. Они были принесены в жертву, достаточную для отведения подозрений, ибо к чему архдоминару разбрасываться войсками?  Конечно, Аккад подразумевал, что она и ее символическая армия погибнет на равнине, убитая руками Музкаара, а не его предательством.
     Ее тело все еще болело после дневной битвы. Хотя она была способна отбросить ранения на своего циклопа, боль осталась. Македа помнила свои тренировки и приветствовала боль. Моркааш, первый из дарующих боль,учил, что страдания могут привести к просветлению. Она признавала истину. Как только боль была понималась и даже приветствовалась, она могла даровать ясность мысли.
     Македе сейчас нуждалась в этом.
     В присутствии тысяч воинов, лагерь казался неестественно тихим. Внезапная бесчестная смерть Телкеша висела над воинами подобно туману. Единственный шум доносился из загонов, где порабощенные звери переминались, и ворчали, и питались. Этот лагерь был разбит когда она маршировала навстречу своей подстроенной гибели, так что ей понадобилось несколько минут, чтобы найти шатер Телкеша. Знамена архдоминара исчезли, несомненно забранные для Аккадом для украшения своих. Шатер Телкеша был темен.
     Несколько из рабов, долгое время служивших ее отцу, оставались снаружи, коленопреклоненные на песке, стенающие и скрежещущие зубами от потери их хозяина. Македа ступала среди их простершихся тел. Там был огромная груда пепла от погребального костра, где они сожгли Телкеша и нескольких его слуг.
     “Уже все сделано?” - прошептала Македа.
     Один из рабов взглянул вверх на звук ее голоса. Он прищурился в темноте: “Македа жива?”
     “Это я”. Она узнала его, но никогда не старалась запоминать имя кого-либо из столь низшей касты. “Почему моего отца сожгли так скоро?” - потребовала она ответа.
     Раб из страха отвел взгляд. “Новый архдоминар потребовал, чтобы болезнь не распространилась по лагерю”.
     Македа скрипнула зубами. Это было очередным оскорблением памяти ее отца: “Расскажи об этой таинственной болезни. Каковы были симптомы?”
     “Она была внезапна как молния на равнинах. Мы только свернули лагерь и приготовились к дневному маршу, когда хозяин почувствовал боль в животе. Она распространилась по его конечностям и он жаловался на жжение и слабость. Вскоре он уже не мог не только маршировать, но и держаться в седле. Он так дергался и бился, что я даже не мог дать ему воды”.
     Описание напомнило Македе что-то, прочтенное ей в семейных историях... “А хирурги?”
     Раб указал на ближайшую груду камней, которую она не заметила. Это была приемлемая форма казни. Поместить приговоренных под доски и медленно, в течении дня, наваливать на них камни, пока их не расплющит. Это был мучительный и медленный метод казни, и одна из излюбленных среди ее народа. “Мучитель Абаиш был недоволен их неудачей”.
     “Я вижу. Хирурги говорили с кем-либо перед казнью? Они говорили с кем-то из слуг моего отца?”
     “Кроме Абаиша и нового архдоминара?” - раб потряс головой. “С несколькими, но им была дарована честь войти в пламя того, чтобы составить свиту Телкешу в его путешествии в бездну”. Он задрожал от страха. Македа поняла, что она неосознанно положила руку на свой меч, как если бы хотела извлечь его. Она отпустила рукоять.
     “Как твое имя, раб?”
     “Кутшет, личный слуга Телкеша, а до того Ваакташа”.
     “Приведи мне рабов, что готовили этим утром еду Телкеша”.
     “Мне жаль, я не могу. Их тоже бросили в огонь”.
     Руки Македы сжались в кулаки. Теперь она вспомнила что годы назад читала про одного особенно бесчестного предка, тирана, воспользовавшегося ядом для устранения угрозы своему правлению.
     Убийство не было незнакомо ее касте, хоть и неодобрялось. Быть пойманным на этом, навлечь позор на свой дом, но это не означало, что подобное не случалось. Народ, живший в постоянном состоянии войны находил баланс между честью и прагматичными вопросами политики домов. Хотя, лорд дома заслуживал смерть от клинка. Было возможно, что Аккад был нетерпелив в стремлении принять его мантию и отравил  их отца. Тем не менее Телкеш был из воинской касты и показал себя могучим Катафрактом в армии Ваакташа. Яд предназначался для больных зверей и рабов, что утрачивали полезность, не для властителя дома.Яд был ужасным, бесчестным путем к смерти и наиболее бесчестным путем убийства.
     У Македы имелся еще один вопрос, но здесь она ответа не получит.
     “Я говорю без позволения, но по твоему отцу будут скучать”, - произнес Кутшет. “Когда-то я был солдатом. Когда Телкеш разгромил мою деревню и я был взят в плен, то решил, что жизнь моя кончена, но Телкеш был благородным хозяином. Я приму любую судьбу, что вы мне дадите, но я благодарен за то, что мои дети смогут подняться в более высшую касту в величайшем из всех домов, Балааш”.
     Телкеш буквально следовал кодексу хоксун. Несомненно он доказал свою ценность, но почему же он был лишен своего Возвышения? Несомневаясь, что за ней следили шпионы Аккада, Македа преклонила колени, как если бы возлагала последние потчести груде пепла. Она понизила голос: “Кутшет, у меня для тебя два задания. Ты передашь послание моей когорте. Разыщи Примуса Забалама. Скажи, что я приказываю им остановиться где бы они сейчас ни были.Пусть они не входят в лагерь. Но сперва ты тайно найдешь экстоллер Харадум. Скажи ей, и только ей, что я в ней нуждаюсь, и чтобы она ни с кем об этом не говорила. Она должна встретиться со мной...” Македе требовалось место в лагере, где ее не могли так просто засечь или подслушать. “Скажи ей – в полночь у загонов зверей”.

Страницы: [1] 2 3 ... 31